Записки Ивана Странджева (Болгария)

Здравей приятелю, Азам,

Не съм забравил за уговорката ни да  направим книга и ти изпращам моите текстове. Точно на време. Ще видиш, че са в темата, за която предварително говорехме. Най-обикновени делнични неща, но неща които човек може да види  не само с очите си, но и със сърцето. Много лесно щеше да ми бъде  да напиша един “пътеводител”, но какво щеше да стане с душата на Узбекистан?! За мен тя е важна и това, според мен, ще бъде важно и за една бъдеща книга. Изпращам ти текстовете си на български на на руски. Руският превод е на Гугъл. Съжалявам, но не успях да намеря човек, които да ми направи преводите. Ако има  нещо, което в текстовете ми да не е ясно – пиши ми, аз веднага ще ти отговоря и ще се опитам да бъда точен.

Прегръщам те, прегръщам Азис и Нодира. Бъдете здрави!

29.09.2019 г. Наманган (Иван Странджев – България)

Ранна утрин. Вече е студено и съм пъхнал ръцете си дълбоко в джобовете на якето. Слизам по улицата край къщата на Назам. Въздухът е прозрачен и малко син. Тишината е легнала над покривите на къщите, шумовете са се скрили зад високите огради.Сам съм. Отдавна не съм оставал така сам. Групата ни е весела, подвижна, любопитна.

В далечината, пред погледа ми, се изправят склоновете на Югозападен Тяншан – Небесната планина. Върховете й са забили остриетата си в небето. Вече са побелели от сняг или пък никога не сменят премяната си. Приличат на мюсюлмански духовници, покрили главите си с бели тюрбани. Далече съм от планината и нейното превъзходство. Мощта й не ме плаши. Радвам се на нейната независимост и сила. Височините, които съм срещал през живота си, са доста по-малки. Тук е друго. Студът е зачервил носа и ушите ми, пръстите на ръцете ми са изтръпнали. Време е да се връщам при димящите порцеланови купички с чай и трогателно отзивчивите стопани.

И в този миг погледът ми вижда малък житен клас – пожълтял или по-скоро посивял, долетял незнайно откъде и как, впил коренчетата си между сивите камъни отстрани на пътя. Вятърът го люлее така, че всеки момент ще го пречупи, но той не се дава: огъва се, свисти, но се изправя след всеки силен порив отново и отново. Зрънцата му са оронени от битката с вятъра, но виждам, че все пак едно от тях геройски е запазило ризката си. Каква битка за живот! И си спомням за моята родина, за България. Този житен клас толкова много прилича на нея: посивял, олющен, натискан в една или друга посока от неспирните геополитически битки, пазарни интереси и политически капани. Знам, че житният клас ще издържи на бурите, знам, че единственото останало зрънце върху него ще намери шепа благодатна пръст, за да скрепи корени, и България ще оживее.

29.09.2009 Наманган (Иван Странджев – Болгария)

Рано утром. Уже холодно, и я сунул руки в карманы куртки. Иду по улице возле дома Азама. Воздух чистый и немного синий. Тишина лежала на крышах домов, шумы прятались за высокими заборами. Я один. Я не был так одинок в течение долгого времени. Наша группа веселая, трогательная, любопытная.

Вдали, на моих глазах, стоят склоны юго-западного Тяньсяна – Небесной горы. Его кончики ударяются о лезвия в небе. Они уже белоснежные или никогда не меняют свое снаряжение. Они похожи на мусульманских священнослужителей, покрывая свои головы белыми тюрбанами. Я далеко от горы и ее превосходства. Ее сила не пугает меня. Мне нравится ее независимость и сила. Высоты, с которыми я столкнулся в моей жизни, намного меньше. Здесь другое. Холод покраснел мой нос и мои уши, мои пальцы онемели. Пришло время вернуться к дымным фарфоровым чашкам чая и трогательно отзывчивым владельцам.

И в этот момент мой взгляд видит небольшой класс зерна – желтый или, скорее, серый, летящий откуда и как, вонзился в серые камни на обочине дороги. Ветер качает его так, что он сломается в любой момент, но он не сдается: он изгибается, свистит, но выпрямляется после каждого сильного импульса снова и снова. Его соски страдают от битвы с ветром, но я вижу, что один из них все еще героически сохраняет свою рубашку. Какая битва, чтобы жить! И я помню свою родную страну, Болгарию. Этот зерновой класс очень похож на него: серый, очищенный, в том или ином направлении давимый постоянными геополитическими битвами, интересами рынка и политическими ловушками. Я знаю, что класс рживы держит шторм, я знаю, что единственное оставшееся зерно найдет горстку плодородной почвы, чтобы удержать свои корни, и Болгария оживет.

10/10/2019 По дороге в Самарканд (Иван Странджев – Болгария)

Дорога из Ташкента в Самарканд очень длинная. Мы путешествуем на маленьком автобусе. Это весело. Переговоры не прекращаются. Кто-то поет знакомую или незнакомую песню, и мы все вмешиваемся. Шевроле пролетают мимо нас с невероятной скоростью и мы пролетаем мимо них. Ну, это чистый реализм, никакой магии. Но движение на дорогах Узбекистана – чистая магия. Десятки километров вдоль дороги, огромные груды дынь, невероятных по размеру и вкусу, накапливаются. Я говорю это наверняка, потому что я уже попробовал их, и струйка сока полилась по моей бороде. На этих импровизированных рынках продаются бесчисленные кассеты с ярко-красными гранатами. И я знаю, какие они вкусные.


Поле желто-коричневое. Мы проходим мимо рядов одинаковых домов с тремя или четырьмя окнами, сложенными рядом, как если бы они были захвачены детьми, с высокими заборными стенами и выцветшими крышами, посещенными в серо-желтой почве или помещенными вдоль дороги в качестве вдумчивых охранников.

Через окно автобуса я вижу на большом загорелом поле рядом с кустом одинокого человека. Поле такое большое, а человек такой маленький. С черной мантией он упрям, спокоен, ничто его не беспокоит, он ничего не прячет и, кажется, не спешит, он смотрит на поле, и некоторые его мысли занимают его. И мы поем в нашем фургоне, мы поем.

Путешествуем по древнему Шелковому пути и достигаем Самарканда. Мы поражены величием и красотой Регистана – древнего центра города. Он состоит из трех медресе – Улугбека (1417-1420), Шер-Дор (1619-1636) и Тила-Кари (1647-1660). Удивительно, как один из самых жестоких завоевателей в истории – Тимур или Тамерлан (1336 – 1405) сделали этот город центром своей империи. Стены и порталы покрыты изысканными узорами. Купола медресе выложены плиткой из синего стекла и сияют цветом неба. И эта картина привлекает нас, делает нас беззащитными перед силой талантливых архитекторов и художников, подчиняет нас их таланту. Я помню, как однажды в моих уроках истории мое воображение полетело в этот город, в этот невероятный мир, как я представлял работу и гениальность архитекторов и художников, ювелиров и гончаров. Историки утверждают, что Самарканд был одним из важнейших городов на Великом шелковом пути в течение 2000 лет.Тысячи трейдеров и дилеров объявили свои рынки и улицы, и теперь тихо. Мы молча прогуливаемся между невероятно красивыми зданиями медресе. Гармония делает нас легкими, воздушными, мы поднимаемся в райские поселения и думаем о вечности.

03.10.2019, ближе к вечеру, Самарканд (Иван Странджев – Болгария)

Регистан все еще в наших глазах, и здесь автобус останавливается перед домом художника Ахмада Умарова. Ахмад ждет нас у высокой двери. С ним его сыновья и дочери, соратники и скульпторы, поэты, музыканты. Они радостно приветствуют нас, как будто мы друзья по крови, а мы видимся впервые. Мы повторяем “Салом!” Салом », оставляем нашу обувь перед лестницей и босиком или с носками входим в дом. Сюрприз! Это здание, помимо того, что является домом для жизни, является также галереей картин Ахмада. Большая гостиная с множеством окон с обеих сторон. Картины висят на стенах, расположены на полу. Это также место, где мы будем прикованы к постели, и мы, мужчины, будем спать несколько ночей. Здесь также есть большой стол с традиционными узбекскими вкусами, чаем и фруктовыми соками. Ахмад – искренний друг Азама, и этого достаточно, чтобы быть нашим другом. Мы представляемся один за другим как гостям, так и хозяевам, пьем чай, читаем стихи, поем песни и танцуем. У нас уже есть опыт узбекских танцев. Многие встречи и праздники научили нас внимательно слушать песни узбекского народа и понемногу соблюдать ритм и движение рук. Праздник замечательный. Долгое время я не посещал такой чистой, чистой радости. Танцуем вместе узбеки, болгары, евреи, один японец, австралиец, датчанин, испанец, казах.

И мы все понимаем неизвестные слова из песен, и они делают нас друзьями. Но нас по-прежнему искушает искусство – мой взгляд постоянно на картинах. Большинство из них – портреты друзей художника или значимые для самарканцев люди, картины со сложными историческими сюжетами (мы находимся в древней столице Тамерлада). На первый взгляд у Ахмада легкая и точная рука, цвета уложены умело и профессионально, ясно, что время, в которое учится художник, давно прошло, а сейчас настало время творческой зрелости. Внезапно среди этого сюжета появляется полотно:на темно-красном драматическом фоне нарисована повязка и кусочки ткани человеческого торса. Есть напряжение, попытка разорвать на части то, что связывало изуродованное тело. Свобода подавлена, свобода ранена, но ее нельзя убить, она готова взорваться снова и снова и снова пробудить мир, чтобы оживить его. Чтобы мир был жив, ему нужна свобода. Я чувствую сильную страсть художника к свободе человека, его веру в то, что это тело разорвет паутину, связывающую его с рабством и насилием, кровь, которая течет из него, – это не кровь жертвы, а кровь свободы. Сам Умаров – выразительный, беспокойный человек. Иногда его взгляд находится в отдаленной точке, он думает, будто отрывается от окружающего его мира, и снова возвращается, улыбаясь и готовый говорить.

И праздник, который подарил нам Ахмад Умаров, продолжается.